Я, как сотрудник правительства, и все члены моей семьи могли рассчитывать на получение нового тела – в старости или в случае неизлечимой болезни.
* * *
Вернемся к моей истории. Восьмое сентября 2076-го года, вторник. На улице – ветреный и солнечный день. У нас в бункере – все тот же стерильный воздух и тихое гудение вентиляции.
Нет. Не с того я начал.
Понимаете, события того дня доходили до меня сумбурно, обрывками. А я бы хотел передать их в хронологическом порядке – так, как они происходили, а не так, как я их узнавал. Поэтому шагну чуть вперед – в кабинет шефа. Благодаря нашей, если можно так выразиться, давней дружбе, а также моей должности, он добыл для меня запись с камеры дрона. Я сидел в кресле, шеф – за столом перед планшетом. Он сделал пару движений пальцем. Свет в кабинете померк, и на стене появилось изображение.
День был ясным и солнечным – кажется, я уже писал об этом? Это можно было понять по четким очертаниям предметов и тому, какие они отбрасывали тени. Дрон следовал за полицейским броневиком, движущимся вдоль забора завода «Агростарт». Это был не простой транспорт, а передвижная лаборатория – она могла производить замеры воздуха, брать пробы воды. Броневик постоянно оставался в нижней трети экрана, а объекты, входящие в поле обзора дрона, на мгновение очерчивались синими контурами: система распознавала их, оценивала опасность.
На экране показались две фигурки в желтых плащах. Света с Юлей шли к иммунологу на плановое обследование. Юля вырвалась из руки матери и вприпрыжку бросилась вперед. На мгновение контуры их очертились синим… а затем серым. Система распознала их как гражданских.
Броневик проехал дальше, и Света с Юлей скрылись из виду. Спустя минуту транспорт остановился. На экране появился значок, означающий техническую остановку. Дрон автоматически переместился чуть назад и выше. Машина оказалась в середине экрана, а зона обзора расширилась. Створки люка разошлись, и наружу выдвинулись датчики, производящие детальный замер состояния воздуха.
Спустя несколько минут внизу вновь показались две точки: Света с Юлей догоняли броневик. Юля совсем разыгралась и змейкой бежала справа по обочине, огибая какие-то невидимые мне трещины или ямки.
Шеф повел пальцем вверх, и картинка чуть приблизилась. Я видел, как Света сделала какое-то движение рукой: похоже, подзывала Юлю к себе. А Юля пробежала вперед и остановилась справа от броневика, пытаясь разглядеть свое отражение в его тусклых стенках. Света снова протянула руку: «иди сюда». Юля успела сделать шажок назад, и вдруг картинка задрожала. По изображению пошли искажения. С небольшой задержкой в углу экрана вспыхнул значок, показывающий критический уровень опасности. Земля стала приближаться: дрон экстренно снижался, чтобы занять свое место в люке броневика. В следующее мгновение картинка пропала.
* * *
На заводе «Агростарт» произошел взрыв и мощный выброс химикатов. Один из резервуаров разрушился, и стометровый столб белого пара вырвался вверх. Он был виден из многих районов, и в первые несколько минут людей парализовал ужас. Через пятнадцать минут власти объявили голубой уровень тревоги: горожане должны были укрыться в помещениях и надеть респираторы. У нас в Управлении протокол отличался: бункер закрывался на выход, а всем сотрудникам нужно было приготовить респираторы и иметь их при себе.
Я попытался связаться со Светой по видеосвязи, но она была вне доступа. Побарабанил пальцами по столу. Вдруг вспомнил, что врач, к которому она вела Юлю, заседал где-то в восточном округе. Вскочил. Снова сел, взялся за коммуникатор. Снова вскочил. Пошел к шефу.
В следующие два часа я непрерывно пытался достучаться до Светы, а заодно связался со всеми общими знакомыми. Знакомые в основном были доступны, но про Свету ничего не знали. Егоренков отправил сообщение кому-то из полиции. Официальных заявлений власти еще не делали, но он уже получил сведения о нескольких десятках погибших и пострадавших. «Крупного загрязнения городской территории удалось избежать, большая часть веществ ушла в атмосферу»… неважно, пока что это неважно.
Еще через час пришло новое сообщение. Их нашли. Благодаря ID-чипам опознание жителей зеленой зоны осуществлялось просто. Света была уже в морге – погибла в момент взрыва. Юля – в городской больнице с химическими ожогами. Как сказали, ее прикрыл от взрыва полицейский грузовик. Тогда я не понимал, что это за грузовик. И что вообще происходит. Бросился наружу – из кабинета шефа, мимо столов, к лифтам. Но Егоренков, а за ним другие люди стали хватать меня за руки, за туловище. Плохо помню, не хочу вспоминать, но нужно – чтобы вы знали. Кто-то сжимал в руке шприц. Я то ли почувствовал укол, то ли у меня свело выкрученную руку. Я все твердил, что мне нужно туда.
– Куда? – морщинистый лоб шефа блестел от пота.
– В больницу.
– Уверен? – он внимательно смотрел на меня. И, кажется, увидел-таки то, что требовалось.
Меня повезли в больницу. Голубой уровень тревоги еще не отменили, но Егоренков и не такое может. По дороге я немного пришел в себя после транквилизатора. Думать толком не получалось, и я понимал только одно: мне нужно увидеть Юлю.
Водитель слушал новости. Число раненых приближалось к сотне. Состояние их сильно отличалось в зависимости от расстояния до эпицентра взрыва. Но все, кто попал в пятисотметровую зону, получили ожоги, несовместимые с жизнью. Спешно готовились операции по трансплантации мозга выживших в здоровые тела.
Гриша, вызвавшийся ехать со мной, хлопнул водителя по плечу и попросил выключить. Я воспринимал все как-то… не то чтобы отстраненно, а скорее, раздельно. Были новости об аварии – весьма жуткой, судя по всему. И была потребность: как можно скорее увидеть дочь. Одно с другим не особенно складывалось.
Въезд в больницу предназначался только для спецмашин, но водитель и тут проскочил, улучив момент, чтобы никому не мешать. Дверь авто отъехала в сторону.
В воздухе висело напряжение. Из-за духоты я никак не мог нормально вздохнуть. То ли остаточное действие укола, то ли собирался кислотный дождь. Гриша сунул мне в руки вещмешок со средствами защиты, я едва осознал это. Вход в приемное отделение охраняли двое полицейских в броне и шлемах с матовыми стеклами – верный знак, что случилось нечто серьезное. Гриша показал им служебное распоряжение, и мы вошли.
Мимо нас по коридору со всех ног промчалась медсестра. Следом, громыхая, проехала автоматическая тележка с панелью, на которой в мягких зажимах были установлены пробирки и ампулы. Мы прошли к терминалу.
Грише пришлось вводить 10-значный код безопасности со служебного распоряжения, чтобы получить доступ к списку пациентов. Чтобы дышать в этой духоте, мне пришлось распахнуть рот. Мещерякова Юлия нашлась – в реанимации на третьем этаже.