Во второй половине дня ветер ослабел, и управляться с кайтом стало очень тяжело – он постоянно норовил грохнуться в воду, даже без ошибок в управлении. Саша махал нам с берега, призывая возвращаться. Домой мы приехали уставшими и обгоревшими. Аккуратно стащив с себя футболку, я увидел, что у меня появились ярко-красные «рукава». Таня вытаращила глаза, а я решил в следующий раз заниматься без футболки – хотя бы создам единообразие.
* * *
Кайтеры пригласили нас на вечерние посиделки, куда мы и направились часов в десять. Чтобы не думать каждый раз, как назвать помещение, где я познакомился с инструкторами, я решил называть его гаражом. В конце концов, там ведь были запаркованы доски!
У входа валялась куча шлёпок, мы скинули свои и вошли. В гараже, прислонившись к стенам, уже сидели пятеро: Рома, Саша, девушка лет тридцати и двое парней лет по двадцать пять – двадцать семь. Девушку звали Марина, и она оказалась женой Ромы.
Парней звали Борис и Сева, они приехали из Питера. Мы расселись, и я разговорился с Борисом. К моему удивлению, он оказался владельцем сети так называемых «антикинотеатров» под названием «Кино-романтика». Сеть имела филиалы в Питере и Москве, и с ними мы когда-то сотрудничали по услуге «Свидание в кинотеатре».
Пока мы болтали с Борисом, Таня и Света завладели вниманием других мужчин. Девушки рассказывали о себе, и Танин рассказ выходил весьма увлекательным. Наш с Борисом разговор иссяк. Теперь уже Саня начал травить байки, и все смеялись, а Таня – громче всех. Её смех почему-то задевал меня, вызывал тянущее ощущение внутри. Оно становилось ещё сильнее от того, что мне приходилось так же беззаботно смеяться. Сутками ранее я трепетал перед атмосферой кайтерского гаража, теперь же мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда.
– Кстати, Сань, а что там с травкой? – спросил я.
– А, послезавтра будет, скорее всего.
Поток историй начал иссякать, и Борис перехватил инициативу. Зацепившись за какой-то повод, он завёл нуднейшую лекцию о пользе вегетарианства. Таня сидела напротив меня, держа в руках телефон, и строчила кому-то сообщения. «Кому-то по имени Ваня», – с горькой усмешкой подумал я.
Хотелось поймать взгляд Тани, но она не смотрела на меня. Я негромко сказал:
– Эй, Тань!
– Что? – она подняла глаза.
– Кому пишешь?
Я постарался, чтобы вопрос прозвучал легко и шутливо.
– Догадайся, – ответила она, скорчив гримасу.
– М-да, – я засмеялся.
Меня занимал вопрос: каковы на самом деле мои желания? Взять хотя бы Ваню: у него, по сути, было то, о чём я так мечтал – влюблённость Тани, её готовность встречаться. Хотел бы я оказаться на его месте? Чёрта с два! Таня обманывала его раньше и сделает это снова, дай ей лишь повод. А когда она наконец добьётся Вани, долго ли они будут вместе? Или же он, покорившись, перестанет быть таким желанным?
Нет уж, мне лучше было оставаться на своём месте. Это было столь же легко понять логически, сколь трудно прочувствовать. Я всё ещё был влюблён в Таню.
На меня с новой силой накатило одиночество. Была только полночь, а я устал так, будто всю ночь наматывал круги по стадиону.
– Ребята! – сказал я громко, привлекая внимание. – Спасибо за вечер. Денёк был тяжёлый, пойду спать.
– Спокойной ночи! – пожелали мне все, и я с улыбкой помахал рукой на прощание.
Мне хотелось, чтобы Таня ушла со мной, но я знал, что она любит ночные тусовки. От окна нашей комнаты до двери гаража было всего метров пять, и я, лёжа в постели, отлично слышал разговоры и смех. Когда смеялась Таня, мне становилось нехорошо. Я чувствовал дикую усталость, но не мог заснуть из-за тревоги: что Таня делает в гараже в моё отсутствие?..
Она пришла только через несколько часов, но я не стал открывать глаза.
* * *
На следующее утро, приехав на косу, мы сразу надели обвязки и зашли в воду. Мои руки, которые болели даже в тени и прохладе, теперь снова получали прямые солнечные лучи и вскоре начали буквально гореть.
Саша зашёл с нами в воду и теперь показывал, как нужно становиться на доску. За свою жизнь я катался на разных досках, и пока что кайтборд предлагал самое трудное вставание. Нужно было лечь в воду, держа кайт в зените, потом вставить ноги в крепления и подтянуть доску на себя. После всего этого нужно было сделать мах – опустить кайт в зону силы и от получившегося рывка встать на ноги и начать движение по воде, одновременно поднимая кайт для нового маха. Казалось бы, всё просто, но у меня возник тут один вопрос: как надевать доску, если руки используются для того, чтобы держать планку?! Саша не держал планку вообще, но его кайт смирно висел в зените. Стоило мне отпустить мою, как кайт начинало шатать из стороны в сторону, и в лучшем случае я успевал его поймать у воды, в результате чего меня ещё и относило метров на пять от доски, и приходилось к ней возвращаться. Ситуация не особо улучшилась, когда я попробовал держать планку одной рукой, а доску надевать другой. Теперь, когда я наклонялся к креплениям, меня начинало разворачивать боком, кайт ловил ветер и так же выдёргивал меня из воды, только теперь при этом из крепления вырывалась нога, которую я успевал вставить. Не исключено, что это смотрелось забавно со стороны, но на деле – сильно утомляло. Помимо прочего, на лимане присутствовало постоянное течение к берегу, и доску, как и людей, постепенно подтаскивало к косе, для катания же нужно было отходить от неё как можно дальше. В итоге после каждой неудачной попытки приходилось сначала искать и ловить доску, а потом минут десять отходить назад на то расстояние, на которое эта самая попытка приблизила тебя к берегу.
Как и собирался, сегодня я занимался без футболки. Всё тело я намазал солидным слоем крема, но несколько падений в воду с последующим протаскиванием почти полностью смыли его. Солнце стояло в зените и палило нещадно, а капли на теле только усиливали воздействие его лучей. Шея, плечи и спина между лопатками вскоре начали ныть. Я ощущал себя меж двух огней: когда я стоял в полный рост, поднимая кайт с воды, то обгорала кожа; когда же приходила пора вставать на доску, и я ложился в воду, следя за кайтом, то полуденное солнце начинало бить прямо в глаза. От постоянных ожогов сетчатки мир вокруг расцветал ленивыми радужными пятнами. Как ни странно, физические трудности даже радовали меня – они позволяли отвлечься от мыслей о Тане.