Водитель прижался лицом к боковому стеклу, но из-за струй дождя я не мог толком его разглядеть. Кажется, седой мужик лет пятидесяти. Машина тронулась и мягко покатила дальше. Я зло отвернулся. И только через несколько минут, когда спала волна адреналина, почувствовал, что спина взмокла от пота.
В Александровском было пустынно: дождь согнал туристов с улиц в кафешки. Только парочка с зонтом, да девушка в объемном розовом дождевике, фотографирующая Адмиралтейство. Ветер раздувал дождевик, и в его складках мне привиделось нечто странное. Будто рябь пробежала по краям, заставив их раздваиваться и подрагивать.
Я закрыл глаза и нажал пальцами на веки. Только сейчас я заметил, что все лицо у меня мокрое – и обтер его ладонью. Когда я открыл глаза, девушка в дождевике уже удалялась.
Промокнуть я промок, но домой не пошел. Вместо этого погулял еще и нырнул в бар, где взял сразу пиво и ледяной коктейль и сидел, упершись локтями в узкую деревянную стойку и залипая в телек с боевичком про роботов и огромных монстров из океана. Если бы астероид пробудил ото сна какую-нибудь гигантскую черепаху, наверное, я был бы удовлетворен. Главное, чтобы она не уползла в Антарктику или Гренландию, а пошла громить Россию. Разрушенные города, стрельба ракетами… и никакого «Газпрома», никакой свадьбы.
Не знаю, сколько я так просидел – из забытья меня вывела вибрация телефона. Ого: Даша уже дважды звонила. Да и время к двенадцати – пора домой.
Домой я пришел уже после полуночи и тихо отпер дверь. Перестук по клавиатуре с кухни. Выглянул из коридора: Даша, наморщив лоб, работала за ноутом. Рассеянно подняла голову и вздрогнула. Сощурилась:
– Это ты?
– Привет…
– Ты давно зашел?
– Только что.
– Ох… – она встала и подошла ближе. В голосе смешались испуг и облегчение: – Ты почему не позвонил?
– Так я все равно уже ехал…
Она вдруг поцеловала меня в щеку, потом пихнула кулаком в грудь и вернулась на кухню, закрыв за собой дверь.
* * *
В понедельник я не смог с первого раза пожать руку Роме: будто два идиота, мы не смогли попасть ладонью в ладонь. Сел за стол я раздраженным, и мое настроение не улучшилось от того, что Лена Ильина пялилась на меня через стекло между столами, будто впервые увидела. Посмотрел вопросительно в ответ, повел подбородком: «Что такое?» Она медленно покачала головой и перевела взгляд в монитор.
Забавно вспоминать! Каждое из этих происшествий: Пластеев, машина, дождевик, Рома… все они по-своему раздражали меня, но я не видел связи. Или не хотел видеть – до тех пор, пока не замечать стало невозможно.
Столкновения с людьми, сложность пожать руку или передать документ. Вдобавок у окружающих как будто появились проблемы со слухом: меня часто не слышали, приходилось повторять. А что стало вообще рутиной, так это долгие внимательные взгляды. Нелепость какая-то.
Город стал шатким и ненадежным. Вокруг шарахались силуэты людей, и я вздрагивал от гудков машин. Я больше не был уверен, что разминусь с ними, и жался к стенам.
Ах да, Даша. Неделя за неделей утекала и растворялась, а мы общались все меньше, но не потому, что скандалили. Напротив, у нас впервые за последний год установились удивительно ровные отношения: мы просто друг друга не трогали. Более того: зачастую Даша вовсе не замечала моего присутствия, а я и не стремился попадаться ей на глаза.
Пару лет назад я бы перепугался. Теперь же – не хотел вникать. Шутил про себя: мало ли у людей милых карманных бзиков? Не зацикливаться на проблеме помогал алкоголь – я зачастил в бары, а дома в холодильнике прописалась бутылка вискаря.
Когда осознание все-таки пришло, оно накрыло меня с головой и придавило к земле. Я обнаружил себя скрючившимся в офисном кресле, сжимающим пальцами виски. Очевидно: если у всего мира появились проблемы со слухом, зрением и координацией, то проблемы не у мира, а у меня.
Галлюцинации и бред. Они начались около месяца назад – вскоре после вахты – и усугубляются. Шизофрения?
Ха-ха, а что, если и астероид был галлюцинацией?!
Я резко выпрямился. Обойдемся без «ха-ха», у меня и без невменяемого смеха хватает проблем с крышей.
Если Астарта – вымысел моего воспаленного рассудка, то вымысел сложный и комплексный. Планы по защите объектов, регламент, вахта на платформе – а это, между прочим, новое для меня место. Это уже не милое карманное помешательство, а целая жизнь в структурированных грезах. Если все это и впрямь существует только в моей голове, впору гордиться.
Как-то это совсем уж неправдоподобно. А к тому же – бесперспективно. Не получится совладать со сломанной системой – то есть с мозгом – оперируя лишь самой системой. Иными словами, если я и впрямь настолько оторвался от реальности, можно расслабиться и тихонько ждать санитаров.
Я посерфил интернет и нашел неувязочку: вроде как, шизофреник не способен к самокритике и уверен в реальности своего бреда. Значит ли это, что я не сумасшедший? Ну, или у меня не шизофрения, а что поинтереснее…
Еще раз: все началось вскоре после пролета астероида. Что если… хм. Не знаю. Какое-то поле или вроде того, заражение? Нет, глупость. Это было бы проблемой множества людей… С другой стороны, немногие находились к Астарте так близко, как мы. Какие-нибудь военные суда… может быть, авантюристы. Вряд ли больше, чем тысяча человек, а скорее – несколько сотен.
Ладно, если я грешу на астероид, то следующий шаг очевиден: поговорить с коллегами по вахте. Ох и страшно было на такое решиться! Сочтут сумасшедшим – и хорошо еще, если оставят это суждение при себе. К тому же… заговаривая с коллегами, я признавал наличие проблемы, облекал ее в слова. Это значило отказаться от долго лелеемой надежды, что морок развеется сам собой. К сожалению, надежда эта уже и сама по себе отдавала концы.
Никто из коллег по вахте не работал со мной в одном отделе, а мне не хотелось привлекать внимание, связываясь с ними через руководство. Но перед вахтой мне присылали письмо с поименным списком, и я мог поискать в соцсетях.
Начал я с самого простого. Семен Павленко – главный специалист по организации ремонтных работ, он же – сверхновая звезда инстаграма. Судя по последним постам, сейчас Семен работал на судне «Газпромнефть норд»: ветер и дождь рвали воздух, холодные волны разбивались о красный борт. Тысячи лайков. И если к старым фоткам обязательно прилагался незамысловатый текстик, а к фоткам астероида – и вовсе буря эмоций, то к новым – ничего.