Таня замерла – похоже, мои слова произвели на неё некоторое впечатление.
– Тебе не кажется, что это нечестно? – угрюмо спросила она.
– А это, значит, честно, – я указал пальцем в окно, через которое виднелась дверь гаража. – Ну и мразь же ты, просто поразительно! Врёшь в лицо и не морщишься. Время на раздумья у тебя есть – до десяти утра. Если я проснусь и тебя увижу – считай, ты выбрала.
– Я подумаю.
– Подумай.
– Не очень-то гордись собой. Ты ничем не лучше.
Эта фраза меня приятно удивила. Сейчас я чувствовал себя так, как будто меня раздавило бетонной плитой, и поводов для гордости не видел. А Таня, похоже, видела – неплохо. Значит, мне всё же удалось сохранить хорошую мину при плохой игре.
– Если через десять секунд не уберёшься, я тебя выгоню пинками, – любезно оповестил я.
– Ты можешь немного подождать?
– Подождать с пинками? Да, десять секунд, как я и сказал.
Она поспешно затолкала в рюкзак последние вещи и выволокла его за собой за дверь. Я запер защёлку. Было полшестого утра, а мне ещё предстояло много работы. Давая Тане возможность уйти, я умылся холодной водой и почистил зубы, а потом вышел во двор и уселся на скамейку, где ловил вай-фай. Почти два часа я провёл, меняя пароли от всех сервисов, которыми мы пользовались в «Экстремальной Москве», и доступ к которым был у Тани. Думаю, мало кто, кроме меня, в такой ситуации думал бы о бизнесе. Но я сделал свой ход, предъявив Тане ультиматум, и теперь хотел по максимуму обезопасить себя от ответных действий.
Мне не хотелось будить Лёху, но нужно было предупредить его о том, что случилось, до утра. К счастью, вчера вечером он решил передохнуть и пил только пиво. Я поднялся наверх, к его комнате, и аккуратно постучал. Потом ещё раз. Через пару минут он открыл.
– Ну что? – громко и недовольно спросил он.
– Ч-ш-ш… Люди ещё спят. Извини, что разбудил. Можно зайти? Я ненадолго.
– Ну, – он отступил в сторону.
Присев на краешек кровати, я рассказал ему историю про Таню и Сашу.
– Твою мать, вот так и думал, что что-то такое будет!
– Да уж, предположить можно было, – я усмехнулся и рассказал ему про ультиматум Тане. – Не думаю, что она уедет. У неё характер другой. И я не хочу завтра с ней в одной машине ехать.
– Ну и пусть они на «Газели» едут.
– Окей, спасибо. Тогда в десять встретимся? Я всю ночь не спал, хочу хоть немного вздремнуть.
– Ладно.
– Спасибо. Ещё раз извини, что разбудил.
Он кивнул.
Придя к себе, я ещё с полчаса не ложился, а переписывался с Ваней, который проснулся в семь и прочитал моё сообщение.
– У тебя есть какие-то фотки или переписка интимного характера? Компромат, короче? – спросил он.
Такого добра у меня было навалом. Я решил не мелочиться и скинул ему пару фоток, после которых сомнения сразу отпадали.
Похоже, Ване потребовалось некоторое время, чтобы переварить увиденное. Затем он написал:
– Тебе самому-то не противно? Под столькими мужиками она побывала.
– У меня к этому более спокойное отношение. Меня больше задевает враньё.
– Думаю, она мстит всему миру. Сто пудов, какая-то травма детства. Может, её изнасиловали?
– Да почему сразу мстит? По-моему, это просто безответственность плюс любовь к сексу. Шутка ли – у девочки было тридцать пять мужиков. Уже тридцать шесть, если подумать.
– Мне она говорила, что я у неё пятый.
Я усмехнулся.
– А она, случаем, не говорила тебе, во сколько лет потеряла девственность?
– В пятнадцать.
– На самом деле, в двенадцать.
Ваня не допускал для себя свободных отношений, я допускал; Ваня подозревал у Тани привычку изменять, я знал наверняка. Но оба мы были по-своему влюблены в Таню, и она поступала с нами одинаково: беззаботно врала.
– Почему ты раньше не рассказал? – спросил он.
– Думал, что для меня она сделает исключение и не станет врать, ведь я показал ей, что нормально отношусь к свободным отношениям.
– Довольно низко с твоей стороны.
– Во всяком случае, есть идея, – написал я. – Мы можем основать клуб тех, кто трахал Таню! Скоро филиалы откроются по всему миру, а еженедельные встречи будут собирать сотни участников.
– Ха, лигу соберём!
* * *
Поспать мне удалось совсем недолго: на улице уже начали галдеть люди, а солнце светило в окно. Сон был липким и беспокойным. В десять утра зазвонил будильник, и я содрал с себя остатки этой паутины. «Газель» кайт-школы уже уехала. Мы с Лёхой отправились на косу вдвоём, по дороге обсуждая историю с Таней. Я наслаждался последними спокойными минутами перед кайтингом. Сил практически не осталось, но нужно было с честью закончить эту историю.
Наконец колдобины остались позади, мы спустились на площадку, и Лёха затормозил неподалёку от «Газели». Я вылез из машины и потянулся, щурясь в сторону лимана: вон Саня в воде занимается с Севой, Света стоит на берегу, а вон и Таня неподалеку. Что ж, я с самого начала не ожидал другого. Если бы Таня уехала, это была бы не она, а для меня всё прошло бы слишком уж просто.
Сегодня было прохладно, и я решил заниматься в футболке. Пока я обвязывался, холодный ветер уже начал пробирать до костей, а ведь мы всё ещё были на берегу, под солнцем.
Как оказалось, это были пустяки по сравнению с тем, что я почувствовал в воде. Вставать на доску у меня всё ещё получалось с трудом, и на одну удачную попытку приходилось три неудачных. Поэтому я постоянно болтался в воде, а сегодня она была намного холоднее, чем вчера. Лежать следовало смирно: пытаясь запихнуть ноги в крепления, кайт и так сложно было удержать в зените. Минуты, проведённые в холодной воде почти без движения, усугубляли ситуацию. Когда мне всё же удавалось встать на доску и начать движение, мокрую футболку прижимал к телу ледяной ветер, и становилось ещё холоднее. По привычке хотелось оказаться в воде, чтобы согреться, а согреться-то в ней сегодня было невозможно, и вскоре меня начало буквально колотить. Мои движения, и без того неумелые, стали ещё и дёргаными, что не способствовало спортивным успехам.
Время от времени я поглядывал по сторонам. Ребята занимались, и ничего необычного в их поведении заметно не было. Я никогда не был особо мерзлявым, и из увиденного можно было сделать вывод, что холод меня мучил скорее из-за внутреннего истощения.