Таня стала регулярно писать в соцсетях абстрактные тексты о своей большой любви. Я предполагал, что это было частью плана, как окончательно сломить сопротивление Вани. Но одновременно каждое её слово било и по моей защите.
«Впервые я полюбила гулять одна. Друзья зовут веселиться, но к чему это, если среди них нет тебя? И вот я иду под дождём, выхожу на середину дороги и раскидываю руки в стороны. Привет всем неспящим. И тебе».
Это было смехотворно. Тем не менее, стоило мне увидеть очередное подобное послание, как в ушах начинало шуметь, пульс учащался, а горло как будто сдавливало удавкой.
– Тань, что за суицидальные настроения. Мне казалось, тебе уже больше четырнадцати лет.
– Да, я по́зер. Что поделать.
Определённо, чувства к Ване у неё имелись, но это не отменяло того, что каждый ход был просчитан. Ваня должен был думать, что она по-настоящему страдает, хотя, судя по её поведению, это было далеко от истины.
– А как твоя личная жизнь? – спросила однажды Таня.
– Не очень понятно, если честно.
– Поделись, поддержу тебя по-братски!
«Я страдаю от того, что ты влюбилась в другого, и умираю от ревности» – классный бы вышел ответ.
– Могу рассказать, но не уверен, что тебе это будет приятно. И это довольно личная вещь.
– Да ладно, жги.
Я собрался с мыслями.
– Видишь ли, я до сих пор люблю Надю. Ты действительно мне нравилась, но по-настоящему я ни на один день не переставал любить её. Думаю, это взаимно, но вернуть наши отношения будет непросто. Она согласна встретиться со мной, но не сразу – надо подождать. Я постоянно думаю о ней и очень скучаю.
– Спасибо, что рассказал, – ответила Таня. – Знаешь, ты тоже мне нравишься, но я действительно хочу, чтобы у вас с Надей всё получилось. Вы же такие классные!
– Спасибо. Надеюсь, она тоже это осознает. А ты Ваню любишь? – спросил я, повинуясь внезапному порыву.
– Не знаю. Я не определилась в своих чувствах.
Классика.
– Как бы там ни было, уверен, что у вас всё получится.
– Мне тоже хочется верить в это.
Кажется, я достиг совершенства в создании нужного мне образа. Никто не знал о моей страсти к Тане. Жаль, мне самому от этого было не легче.
* * *
Мы с Надей предварительно договаривались встретиться в последние выходные марта. В пятницу я написал ей и предложил выбрать точное время и место.
– Я поняла, что нам не стоит видеться, – ответила Надя.
Я застыл, тупо смотря в экран.
– Как, ты же сама называла эти выходные?
– Сейчас ещё не время.
– Но послушай… В последние месяцы я только и живу мыслями о тебе!
– Может быть, мы встретимся позже.
– Но почему?!
– Я же говорю, ещё не время.
Это был удар. Притворство в отношениях с Таней серьёзно расшатало мои нервы, и единственным спасением оставалась относительно надёжная тропинка, ведущая к Наде. И вдруг она оборвалась, оставив меня среди хлябей.
Похоже, мои мысли отрывались от реальности, а воспалённое сознание превращало рядовое событие в катастрофу. Я сам возвёл значение этой встречи в абсолют, и не нужно было перекладывать ответственность на Надю. Разумеется, она имела право взять дополнительное время или отказать вовсе.
Мысль эта выглядела так странно, что я раздумывал над ней несколько минут, чтобы убедиться, что не пропустил какую-нибудь логическую ошибку.
Сопливые заявления девочек в духе «он меня не любит, мне незачем больше жить» обыкновенно вызывали у меня раздражение и желание послать страдалицу на бокс или прыжок с парашютом – авось, отпустит. Теперь настал мой черёд. Таня в выходные собиралась на прыжки с верёвкой, я достал телефон и позвонил ей.